4 февраля (22 января) — день рождения Климента Ефремовича Ворошилова (1881—1969).
Десять любопытных фактов из его биографии.

Детство Климента Ефремовича прошло под Луганском. Жили родители Клима бедно, в землянке с глиняным полом. «С раннего детства пришлось познакомиться с самой горькой нуждой, — вспоминал он. — В один из периодов безработицы отца ходил с сестрой «по миру» просить хлеба… В шести-семилетнем возрасте я уже многое повидал и многое по-детски перечувствовал». Семилетним мальчиком Клим начал зарабатывать себе на жизнь пастухом. Затем, когда ему исполнилось десять лет, устроился разнорабочим на угольной шахте. «Были мы постоянно мокрыми и грязными, — рассказывал он, — угольная пыльная масса пронизывала одежду, въедалась в кожу. И так каждый день — с шести часов утра и до вечера. После работы мы еле-еле волокли ноги. Вот тут-то я и понял, какой ценой достаётся людям уголёк».
Бедность не позволила Климу учиться; он закончил только два класса начальной школы. Но это было не так мало: ведь родители Клима вообще не знали грамоты. Тогда же Клим увлёкся чтением, и под влиянием прочитанных книг начали формироваться его взгляды. До глубины души поразила его «Популярная астрономия». «Никогда не забудется чувство новизны, охватившее меня: вселенная безгранична, а звёзды, усыпавшие ночное небо, — далёкие миры!»

В октябре 1903 года Ворошилов стал социал-демократом. В партии он сочувствовал большевикам и говорил в те годы: «Революция — это не пустая говорильня, а тяжёлое и смертельно опасное дело. Она не терпит пустозвонства и интеллигентской рыхлости».
До революции Клименту Ефремовичу пришлось пережить четыре ареста и три ссылки. В июле 1905 году во время забастовки его с товарищами арестовали на рабочем собрании, предварительно сильно избив. «Били, что называется, смертным боем, — вспоминал он, — и вскоре я потерял сознание. Очнулся лишь в полицейском участке…»

В декабре многотысячная демонстрация подошла к городской тюрьме и потребовала освобождения арестованных. «Никогда не забуду, как произошло это событие, — писал К. Ворошилов. — Из окон тюрьмы мы видели могучее шествие и видели, как заметались в панике тюремщики. По их вызову к тюрьме прибыли полиция, жандармские чины, прокурор. Они быстро состряпали какой-то приказ и выпустили нас под залог».

Ворошилов был делегатом IV Стокгольмского (1906 год) и V Лондонского (1907 год) съездов российских социал-демократов. Во время Лондонского съезда ему с десятью делегатами довелось побывать в гостях у знаменитого анархиста Петра Кропоткина. Перед этой встречей они спросили товарищей, стоит ли принимать приглашение. В. Ленин, улыбаясь, сказал им: «А что ж тут плохого — попейте чайку с князем Кропоткиным, поговорите с ним по душам. Не знаю, как вам, а ему, уверен, будет от этого большая польза». На фронт Первой мировой будущий маршал не пошёл, а на вопросы товарищей об этом отвечал так: «Эта война в интересах буржуазии. Я возьму винтовку, когда начнётся война против помещиков и фабрикантов».

Руководителем Луганска Ворошилов стал ещё до Октября, мирно, демократическим путём. Ещё в августе 1917 года большевики одержали победу на выборах в городскую думу, и Климент Ефремович стал её председателем. А вскоре возглавил и местный Совет. Таким образом, переход власти к большевикам в Луганске совершился мирно и вполне демократически.

После революции наиболее яркая военная страница биографии Ворошилова — оборона Царицына 1918 года. Его соратник Е. Щаденко вспоминал один из самых трудных моментов обороны города 28 августа 1918 года: «Мы выехали с т. Ворошиловым на позиции. Армия, устало отстреливаясь и тупо отбиваясь от наседавшего врага, медленно откатывалась к Волге, не понимая опасности, которую таила в себе река, не имеющая переправ. Белые пулемёты клокочут… Кажется, нет выхода и Царицын придётся сдать. «Вперёд, товарищи! — хрипло кричит командарм. — Отступать некуда… Сзади Волга… За мной, сыны революции…» И Коммунистическая дивизия, сползающая к Волге, ринулась вперёд. Скоро весь фронт пришёл в движение. Казачьи полки сразу отхлынули на 10 километров. Пять вёрст мы прошли в цепи под ураганным огнём».
Не раз во время боёв гражданской войны Ворошилов рисковал своей жизнью. Как-то в январе 1920 года во время неудачной атаки он вместе с лошадью ушёл под лёд в полынью, выбитую снарядом. Цепляясь руками за лёд, еле-еле успел выскочить. В феврале 1920 года, во время неожиданной атаки белогвардейской конницы, повёл красных всадников в атаку, выкрикивая: «Лучше смерть, чем позор… Вперёд!».

На VIII съезде партии в марте 1919 года К. Ворошилов примыкал к «военной оппозиции». Которая предлагала строить Красную Армию по принципу ополчения. Выбирать командиров, а не назначать их из бывших офицеров, подвергать приказы обсуждению подчинённых. Против «военной оппозиции» резко выступил В. Ленин. Он сказал на съезде: «Старая партизанщина живёт в вас, и это звучит во всех речах Ворошилова… Товарищ Ворошилов говорит: «У нас не было никаких военных специалистов и у нас 60 000 потерь». Это ужасно. Виноват товарищ Ворошилов в том, что он эту старую партизанщину не хочет бросать».

Ещё не было песен о Сталине, а поэт К. Алтайский в 1931 году уже написал поэму «Ворошилов». В ней он так изображал парад на Красной площади:

Стоят, припоминая войны,
Старейшины-большевики,
А мимо мавзолея стройно
Идут, идут, идут полки.
Тогда на площадь, полный силы,
Въезжает под громовый крик
Климент Ефремыч Ворошилов,
Боец, нарком и большевик.
В нём бранный опыт, взятый с бою,
Под шум свинцового дождя,
И серебрятся сединою
Виски рабочего вождя.
Он гордо смотрит. Мерно, плавно
Идут полки. Шаг — образцов.
Он только — первый среди равных.
Он только — лучший из бойцов.

А это текст песни Анатолия Д’Актиля (начало 1920-х годов):

Будённый — наш братишка,
С нами весь народ.
Приказ — голов не вешать
И глядеть вперёд!
Ведь с нами Ворошилов,
Первый красный офицер,
Сумеем кровь пролить за СССР!

Высоко в небе ясном вьётся алый стяг,
Мы мчимся на конях, туда, где виден враг.
И в битве упоительной
Лавиною стремительной —
Даёшь Варшаву, дай Берлин —
И врезались мы в Крым!

В 1935 году К. Ворошилов стал одним из первых пяти советских маршалов.

В борьбе внутри партии большевиков 20-х и 30-х годов Ворошилов был на стороне победившей фракции (сталинцев), хотя, по иронии судьбы, летом 1923 года принял участие в одном из первых совещаний левой оппозиции в Кисловодске, которое состоялось на отдыхе в пещере — так называемых «пещерных людей» (выражение Сталина).
В одном из выступлений в декабре 1937 году Ворошилов сказал красноармейцам, что порой испытывает тревожное чувство. Он объяснил свои переживания так: «Другой, бесправной, тяжкой и горькой жизни вы, к счастью, и не знали. Но вот мы, старики, помним проклятое прошлое, мы его очень хорошо знаем. Иногда ещё и теперь просыпаешься с холодным потом на лбу».

После начала Великой Отечественной Ворошилов возглавил оборону Ленинграда. Вспомнив опыт гражданской войны, маршал стал создавать в городе рабочие батальоны для уличных боёв. Хорошего огнестрельного оружия на ополченцев не хватало. Им раздавали ружья, пики, сабли и кинжалы.
Более того, Климент Ефремович пошёл ещё дальше и разрешил ополченцам самим выбирать себе командиров. От этого сразу повеяло духом первых революционных лет. Подобный приказ настолько не соответствовал эпохе, что И. Сталин лично распорядился отменить его как «ослабляющий дисциплину в Красной армии».
В начале сентября Ленинград оказался в полной блокаде противника. В один из этих дней маршал Ворошилов лично повёл в атаку морских пехотинцев. Но такое «мужество отчаяния», конечно, никак не могло спасти положения. 9 сентября И. Сталин снял К. Ворошилова с поста командующего Ленинградским фронтом. Сдав командование Г. Жукову и уезжая в Москву, Климент Ефремович сказал, прощаясь со штабом: «Отзывает меня Верховный. Нынче не гражданская война — по-другому следует воевать…»
В Москве К. Ворошилову крепко досталось за поражения на фронте. В апреле 1942 года Политбюро приняло особое постановление, в котором перечислялись ошибки маршала. Ему припомнились и ополченцы с пиками и саблями, и выборность командиров… Политбюро постановило: «Первое. Признать, что товарищ Ворошилов не оправдал себя на порученной ему работе на фронте. Второе. Направить товарища Ворошилова на тыловую военную работу».

В июне 1957 года К. Ворошилов примкнул к противникам Н. Хрущёва, «антипартийной группе». Об этом ему пришлось глубоко пожалеть. «Чёрт меня попутал», — с досадой говорил он. Правда, он успел вовремя признать свои «ошибки» и благодаря этому даже сохранил, хотя и ненадолго, пост главы Советского государства, который занимал накануне событий. Но в мае 1960 года его с почётом всё-таки проводили на пенсию.
На XXII съезде партии в 1961 году 80-летнему К. Ворошилову пришлось выслушать немало самой суровой критики в свой адрес. Ему припомнили не только «антипартийную группу», но и одобрение арестов 1937—1938 годов. Н. Хрущёв замечал в своей речи: «Здесь, на съезде, Ворошилов слушает критику в свой адрес и ходит, как побитый». Но в конце концов, с учётом его раскаяния, Климента Ефремовича решили не исключать из партии.
2 декабря 1969 года Климент Ворошилов скончался. Его торжественно похоронили на Красной площади у Кремлёвской стены.